Встречи с великими, ч.3.

Есть у меня приятель один, Ян Лев. Ян - это имя, Лев - фамилия. Не то, чтобы приятель: то-се, раз в год на восьмое марта звонит. Но было время, когда мы приятельствовали плотнее и ближе, вопреки тридцатилетней разнице в возрасте. И в те времена он мне много чего интересного понарассказывал из своей жизни. В частности, то, что в юности был дружен со Львом Рубинштейном, кутили, стихи писали, а сейчас, мол, так же, как и мы с ним теперь - раз в год по праздникам дружат. И столько было этих историй и занимательных баек из их совместной бурной юности, что Лев (который Рубинштейн, а не который Ян, впрочем, и второй тоже) прочно поселился в моей голове. Не скажу, что я о нем постоянно думала и вела с ним внутренние дискуссии, но периодически вспоминала. Довспоминалась до того, что однажды он материализовался предо мной прямо на трамвайной остановке.
Было девятое мая. Ранее солнечное утро. Я в свитере и мне жарко. Возвращалась я из Сохнута, где тогда пахала художником на одну хасидку, рисовала ей макеты настольных игр на иудейскую тематику. Стою на остановке, курю. Изливаюсь потом. Солнце печет.
Вдруг издалека, но с молниеносной скоростью, приближается ко мне фигура. Причем, фигура по мере своего приближения в размере не увеличивается. Я напряженно вглядываюсь и уже с десяти метров понимаю, с кем имею дело. Фигура с седым бобриком на голове и в очках хочет пройти мимо, но с расстояния пяти метров ловит на себе мой напряженный взгляд. Два метра проходит в замешательстве, на третьем кивает мне головой, поравнявшись со мной - здоровается. Я отмечаю про себя этот элегантный выход из положения и поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, провожая его взглядом. Лев Рубинштейн пару раз оглядывается и почему-то ускоряет шаг.
Я понимаю: уйдет.
Когда он был уже в десяти метрах от меня, я набрала побольше воздуха и гаркнула: "ЛЕВ!!!"
Он встал, как вкопанный.
Я побежала. Ботинки предательски громко стучали по асфальту.
Нагнала его и сразу смутилась: я всегда смущаюсь, когда незнакомый человек сильно ниже меня ростом. Тем более, почти кумир. Мама говорит: пускай они смущаются! - А я так не могу, стесняюсь своих 1м 77 см. Нагнала, в общем, его, и стою, краснею. А он тоже, краснеет.
Кому-то же надо выпутываться, соображаю я. И начинаю нести какую-то ахинею. И Яна своего помянула, и про стихи что-то. И на фига я вообще заорала тогда? Только напугала человека.
В общем, расстались мы в еще большем недоумении, чем встретились. Но, вроде бы, он был польщен тем, что его узнали на улице. Уходя, больше не оглядывался. Расслабился, наверное.
Ну, хоть что-то.

Встречи с великими, ч.3.

Есть у меня приятель один, Ян Лев. Ян - это имя, Лев - фамилия. Не то, чтобы приятель: то-се, раз в год на восьмое марта звонит. Но было время, когда мы приятельствовали плотнее и ближе, вопреки тридцатилетней разнице в возрасте. И в те времена он мне много чего интересного понарассказывал из своей жизни. В частности, то, что в юности был дружен со Львом Рубинштейном, кутили, стихи писали, а сейчас, мол, так же, как и мы с ним теперь - раз в год по праздникам дружат. И столько было этих историй и занимательных баек из их совместной бурной юности, что Лев (который Рубинштейн, а не который Ян, впрочем, и второй тоже) прочно поселился в моей голове. Не скажу, что я о нем постоянно думала и вела с ним внутренние дискуссии, но периодически вспоминала. Довспоминалась до того, что однажды он материализовался предо мной прямо на трамвайной остановке.
Было девятое мая. Ранее солнечное утро. Я в свитере и мне жарко. Возвращалась я из Сохнута, где тогда пахала художником на одну хасидку, рисовала ей макеты настольных игр на иудейскую тематику. Стою на остановке, курю. Изливаюсь потом. Солнце печет.
Вдруг издалека, но с молниеносной скоростью, приближается ко мне фигура. Причем, фигура по мере своего приближения в размере не увеличивается. Я напряженно вглядываюсь и уже с десяти метров понимаю, с кем имею дело. Фигура с седым бобриком на голове и в очках хочет пройти мимо, но с расстояния пяти метров ловит на себе мой напряженный взгляд. Два метра проходит в замешательстве, на третьем кивает мне головой, поравнявшись со мной - здоровается. Я отмечаю про себя этот элегантный выход из положения и поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, провожая его взглядом. Лев Рубинштейн пару раз оглядывается и почему-то ускоряет шаг.
Я понимаю: уйдет.
Когда он был уже в десяти метрах от меня, я набрала побольше воздуха и гаркнула: "ЛЕВ!!!"
Он встал, как вкопанный.
Я побежала. Ботинки предательски громко стучали по асфальту.
Нагнала его и сразу смутилась: я всегда смущаюсь, когда незнакомый человек сильно ниже меня ростом. Тем более, почти кумир. Мама говорит: пускай они смущаются! - А я так не могу, стесняюсь своих 1м 77 см. Нагнала, в общем, его, и стою, краснею. А он тоже, краснеет.
Кому-то же надо выпутываться, соображаю я. И начинаю нести какую-то ахинею. И Яна своего помянула, и про стихи что-то. И на фига я вообще заорала тогда? Только напугала человека.
В общем, расстались мы в еще большем недоумении, чем встретились. Но, вроде бы, он был польщен тем, что его узнали на улице. Уходя, больше не оглядывался. Расслабился, наверное.
Ну, хоть что-то.